В 1955 году я закончила хореографическое училище, была принята в труппу Большого театра и почему-то начала пробоваться и сниматься в кино. Первая проба у меня была с Роланом Быковым. И когда он в ТЮЗе начал ставить "Айболита", привел и меня в ТЮЗ.
На пятом году моей работы в ТЮЗе туда пришел Валера Носик. Он заканчивал ВГИК у Ромма и его курс участвовал в создании Театра пантомимы у Румнева. Валера окончательно перетащил меня в этот театр. А так как Люся Абрамова с того же курса, я познакомилась с ней и с Володей. Это был 1962 год, они уже были женаты.
После репетиций мы где-нибудь собирались, ходили к кому-нибудь в гости, к Люсе с Володей тоже. Жили они где-то в районе "Аэропорта". Володя тоже где-то работал, приходил из театра в своем пиджаке букле.
Во всех этих компаниях бывали застолья, правда, небогатые, потому что мы не очень-то много зарабатывали. Володиных "переборов", как впрочем и ничьих других, в тот период я не помню. Только потом услышала и узнала, что у него бывают такие эксцессы. Это уже в театре я с этим сталкивалась, на спектаклях, и особенно на гастролях, когда жили вместе. А тогда - нет.
Если про других я сразу знала, что это - пьянь, то Володя никогда не производил на меня такого впечатления. Во-первых, в этих наших компаниях с Люсей интеллектуальный уровень был значительно выше пьяни, потому что и сама Люся да и все остальные - это люди совершенно другого ранга. И Володя был таким же. В других компаниях он, возможно, бывал другим. С кем как, наверное.
На "Таганку" я попала с подачи Коли Губенко в 1966 году. Он в 1965 году заканчивал ВГИК у Герасимова и они переносили на сцену Театра киноактера "Карьеру Артура Уи", где я заменила актрису, уехавшую в Минск. А Коля в этот период репетировал в Театре на Таганке "Павших и живых", "10 дней...", "Героя нашего времени", "Доброго человека" и был совершенно взахлебе, все рассказывал о "Павших" - о своих ролях Гитлера и Чаплина. Собственно, он-то меня и подвигнул прийти на "Таганку", все советовал идти в этот театр.
Началась моя "Таганка 21 марта 1966 года репетицией "Галилея". Коли в театре уже не было. Мы как-то встретились, буквально один раз у входа, он спросил: "А ты что здесь делаешь?" - "Я уже здесь работаю". "А я уже здесь не работаю," - ответил он.
Я была занята в танцах, карнавале, в "дамах" и прочих массовках. Володя один репетировал Галилея, Зина Славина одна репетировала герцога. Инна Ульянова одна репетировала госпожу Сарти, и Люся Комаровская с Адой Власенко вдвоем репетировали Сарти. А Саша Калягин самостоятельно репетировал Галилея с Машей Полицеймако - госпожа Сарти и я - герцог. Мы сами работали со вторым составом в другое время и потом показали. Мы с Машей стали играть в очередь с Ульяновой и Славиной. Саша свою роль сыграл всего два раза, потому что Юрий Петрович никого не видел в этой роли кроме Володи.
Любимову стали говорить, что Калягин сыграл лучше - Калягин сыграл просто иначе. Ему многие говорили, но он этого совершенно не признавал, хотя понимал, что Саша играет очень хорошо, совершенно по-другому. Юрий Петрович не хотел, чтобы Володю с кем-то сравнивали. Из-за этого, собственно, Калягин и ушел из театра.
Как репетировал и играл Володя? Он всегда привносил на репетиции очень много. Я пришла ведь не с начала работы, тогда, когда роль у него уже состоялась, уже доделывались какие-то мелочи. У меня было две сцены, общие с Володей. Первая сцена, где речь шла о телескопе. "Я хочу видеть трубу". - выскакивала я с лестницы с первой репликой. И потом я сидела у портала на раскладном стульчике, очень царственно сидела, а Володя стоял передо мной на коленях. Володины глаза, наверное, всегда были видны до последнего ряда. Потому что дважды этот спектакль играл другой актер, у которого это не переходило за рампу. Когда находишься вот так рядом, это видно. Володя играл очень искренне, это я помню. Его всегда сквозь стены хватало. Партнер есть партнер: мы все где-то ремесленники до некоторой степени. Но он всегда был наполнен через край. Он был удивительным: мы обманываем публику, но не обманываем друг друга. Не скажу, что он был для меня Галилеем, он все равно для меня оставался Володей Высоцким. Но на сто процентов можно было верить в искренность всего, что он говорил от имени своего персонажа.
Он, когда выходил на сцену, всегда был творчески заряжен, если только не был не в порядке. Может у него и было внутреннее состояние, может ему и не хотелось играть в последнее время, может у него и было такое отношение к "Галилею", но это никогда не читалось на сцене.
То, что довольно щупленький Володя вдруг в "Галилее" и особенно в "Пугачеве" производит впечатление такого мощного, это не от накачки. Это все за счет мастерства и таланта вместе взятых. Он оставался каким был, ничуть не изменился. Ещё и Стенберг помог ему костюмом, этой мантией. Он, по-моему, в "Галилее" и не снимал её, его мощным делал ещё и костюм. А в Хлопуше, где он был раздет, это впечатление шло от его внутренней силы. А на самом деле в нем ничего не менялось за все то время, что я его знала.
Насчет песен. Володя всегда пел на наших вечерах. Вечеров было много, они были частыми и дружными. Нас тогда было вдвое меньше, чем сейчас, и мы всегда собирались все вместе. Володя в то время пел очень охотно: всё что ни просили - пел, новое приносил - пел. В верхнем зрительском буфете у нас всегда были всякие застолья.
А вам не рассказывали, как Володя, Витя Семенов и Юра Смирнов приехали с выездного спектакля "Добрый человек" на спектакль "Час пик"? Это было где-то в 1976 году. Замечательная хохма, за которую они потом выговора получили.
В "Часе пик" был проход по тёмной сцене, а они в своих образах из "Доброго..." приехали: шел Володя, Витя Семенов слепым шел, Юра хромал. На сцене темно, четыре раза мигает: "Час пик" - "Час пик" - "Час пик" - "Час пик". Ездят тележки. А по сцене из кулисы в кулису проходят эти три персонажа из "Доброго человека".
- Ребята, вы видели?
- Да.
- Да не может быть! Они сейчас "Доброго" играют на выездном. Ну как это? Показалось!
Кто-то понял, кто-то не понял, кто-то сомневался: "Да не может быть! Они же "Доброго" в "Серпе и молоте" играют..." Такая была замечательная хохма: они примчались на "мерседесе", прошли по сцене "Таганки" и вернулись в ДК "Серп и молот".
О Володином автографе. Это было после гастролей в Болгарии, которые проходили, наверное, в течение недели в 1975 году. В последние два дня там Володя "развязал" и уже в Москве попал в Склифосовского. Его быстренько привели там в порядок и мы вылетели на гастроли в Ростов. В самолете он сидел рядом со мной, с перевязанными руками, потому что в больнице его связывали и у него были поранены запястья.
Вдруг он спросил: "У тебя нет листка бумажки?" - "Вот у меня записная книжка". Он написал в ней два куплета и книжку отдал мне обратно. Потом так и не вспомнил и не попросил листочек. Из этого так ничего и не вышло, и песни никакой не было, а эти два четверостишья остались записанными в моей книжке.
Там речь шла о нашем полете из Москвы в Ростов, потому что была строчка: "Я на час сорок пять арестован". Один час сорок пять минут - время полета...
|
